Читать интересную книгу Атаман А. И. Дутов - Андрей Ганин

Вскоре после совещания начальник штаба Западной армии – Генерального штаба генерал-майор С.А. Щепихин сообщил генерал-квартирмейстеру Ставки Верховного главнокомандующего Генерального штаба полковнику З.Ф. Церетели: «Оренбургская армия больна, почти все заражены политикой, а потому рассчитывать на серьезную работу ее трудно. Мне очевидцы докладывали, что ни в Актюбинске, ни в Илецкой Защите регулярных, если можно так выразиться, войск красных нет, а лишь по несколько сот местных большевиков, справиться с которыми легко, а если это не сделано, то, значит, внутреннее состояние Оренбургск[ой] армии должно внушать серьезное опасение. Я теперь должен признаться, что при обсуждении общего плана здесь в Челябе в присутствии Верховного мы были введены, быть может, вполне добросовестно командармом Оренбургск[ой] армии в заблуждение как относительно общего состояния армии, так, в частности, и относительно Башкирского участка. Основываясь на докладе ген[ерала] Дутова, что все обстоит благополучно и что с башкирами он справится и был принят план, который я назову средним, так как он учитывал нанесение главного удара по центру на Уфу. Два крайних плана в то время отпали по различным причинам. План Гайды – нанесение главного удара в районе его армии, потому что слишком район удара удален от района, где нужна помощь. Второй крайний план, который, быть может, по обстановке данного момента теперь и надо принимать, именно – сосредоточение и главный удар от Верхнеуральск[а] – Троицка по Башкирии и наиболее решительный и быстро приводящий к результату, тогда не был принят ввиду удовлетворительного по освещению (? – А. Г.) ген[ералом] Дутовым обстановки положения и так как это решение сопровождается многими минусами, как то: трудность снабжения, медленность сосредоточения, горный район, не позволяющий работать большими силами и угрозой ему со стороны Уфы, то это решение было оставлено и принято известное уже Вам.

Полагаю, что менять в корне план не нужно и видоизменять нанесение главного удара на фронте Западной армии, но уделить больше внимания левому флангу и тылу нашей и Оренбургской армии за счет второстепенного Сибирского участка повелительно требует обстановка, иначе к моменту начала операции на Уфу можно быть вынужденным угрозой соединениям Оренбургской поспешно обессиливать занесенный удар и скомкать всю операцию, вот почему я [с] согласия Командующего Армией вначале нашего разговора и доложил Вам, что здесь нужна помощь серьезная, вполне самостоятельная, а не паллиативы, на которые способны Западная и Оренбургская армии. Первая – ввиду начатия исполнения общего плана, а вторая – обессилию. Отсюда ясно, что если Вы не пожертвуете Сибирской бригадой и второстепенными задачами, данными Гайда, то придется вывести нам часть своих сил, намеченных для удара, чем нарушить общий план на главном, а не на второстепенном, что будет при отозвании Сибирской бригады от Гайды участке»1514.

Этому документу, впервые публикуемому в полном объеме, как источнику по истории стратегического планирования на Восточном фронте нет цены. К сожалению, призыв Щепихина о помощи оренбуржцам не был услышан в Ставке. Отдельную Сибирскую стрелковую бригаду Дутов так и не получил. Что касается обвинений в адрес атамана, то, разумеется, позднейшая критика его действий допустима, однако до перехода башкир на сторону большевиков он никак не мог их считать явными врагами, соответственно и ведение боевых действий на их территории являлось бы неоправданным.

Все же февральское совещание дало незначительный результат, поскольку каждый из командующих армиями – и Гайда, и Ханжин, и Дутов – имел свой собственный план действий и руководствовался им без должной координации с соседями1515. Генерал Щепихин с грустью писал о тройке командармов, в которой у каждого коня свой кучер1516. Ситуация осложнялась постоянным соперничеством между соседями: Гайдой и Ханжиным, а также Ханжиным и Дутовым1517. Причем Ханжин явно интриговал перед Ставкой против оренбургского атамана. Еще в августе 1918 г. Дутов отмечал, что Ханжин игнорирует, несмотря на переговоры с ним Дутова и собственное согласие Ханжина, оренбургское правительство в отношении назначений командного состава в оренбургские казачьи части1518. Я уже упоминал о происходивших позднее выпадах против Дутова со стороны служивших в Западной армии генералов Н.Т. Сукина и С.А. Щепихина.

Небезынтересно, что 14 февраля Деникин писал Колчаку: «Жаль, что главные силы сибирских войск, по-видимому, направлены на север. Соединенная операция на Саратов дала бы огромные преимущества: освобождение Уральской и Оренбургской областей, изоляцию Астрахани и Туркестана. И главное – возможность прямой, непосредственной связи Востока и Юга, которая привела бы к полному объединению всех здоровых сил России и к государственной работе в общерусском масштабе. Дай Вам Бог счастья и удачи. Искренно уважающий А. Деникин»1519. Письмо дошло до адресата, но, к сожалению, дата получения на документе не проставлена.

15 февраля в 10 часов утра Верховный Правитель и Верховный главнокомандующий адмирал А.В. Колчак вместе с Дутовым прибыл в Троицк. По свидетельству очевидца, «на вокзале были выстроены казачьи и французские части. Верховный Правитель принял парад. Представители города поднесли адрес. Представитель Войскового круга приветствовал Верховного Правителя и просил посетить заседание круга. Солнечный морозный день. Верховный Правитель с атаманом Дутовым и свитой отправились на тройках, сопровождаемые почетным казачьим конвоем и киргизскими всадниками в ярко-алых чалмах. Войсковой Круг Оренбургского казачьего войска приветствовал Верховного Правителя долго несмолкаемыми криками «ура» и аплодисментами»1520. Журналист С.А. Ауслендер, сопровождавший Колчака в этой поездке, писал: «Солнце и мороз были неизменными нашими спутниками. Это придавало всей поездке отпечаток какой-то праздничной бодрости. Но почему-то особенно запомнился мне этот морозный, бодрый воздух, эти сверкающие на солнце снежные поляны в Троицке. На чистеньком вокзале были выстроены казачьи и французские части. Генерал Дутов со своей атаманской булавой, круглолицый, круглоглазый, румяный, и все казаки такие же круглолицые, круглоглазые, румяные – все это какой-то спокойной радостью наполняло, хотя ведь только что они пережили отступление от родного Оренбурга…»1521 По мнению журналиста, казаки являлись истинными представителями демократии и народности.

На заседании Круга, которое посетил Колчак, был зачитан доклад депутатов Верховному Правителю, в котором излагалась история борьбы оренбургского казачества с большевиками и говорилось о понесенных казаками потерях. Казаки выдвинули длинный список пожеланий (фактически требований) в адрес верховной власти: признать оренбургские местные деньги общегосударственными, утвердить войсковое самоуправление и войсковой банк, переподчинить станицы Троицкого и Челябинского уездов области войска Оренбургского, подчинить все оренбургские казачьи части в административном отношении Войсковому атаману, принять обмундирование и снаряжение казаков, а также содержание Войскового правительства и призрение семей убитых казаков на счет казны, выдать безвозвратную ссуду в 50 000 000 руб. на восстановление сожженных большевиками станиц, как можно скорее мобилизовать остальные казачьи войска, чтобы весной отпустить часть казаков на полевые работы, мобилизовать неказачье население, живущее на казачьей территории, наравне с казаками, выдать хлеб неурожайным станицам, снабдить войско овсом, предоставить не менее трех маршрутных поездов Владивосток – Челябинск для снабжения войска, дать возможность покупки и доставки сельскохозяйственных машин, ускорить постройку Троицко-Орской железной дороги, развить телеграфную и телефонную связь в войске, утвердить Оренбургский почтово-телеграфный округ с включением в него Тургайской и Уральской областей. О каких-либо обязательствах со стороны самих казаков не говорилось.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});